Когда полегчало, вернулся домой.

– Ну что, довольны? Я не стал.

Хлеб

Ночью не спалось.

– Может, они просто есть хотят? – в самом деле, когда голодный и на тебя всякое льётся, еще и не так петь начнёшь.

Открыв языковой барьер, я кидал хлеб в унитаз.

– Не бойтесь, сегодня я без удочки. И без Николая. Не буду я вас ловить, плавайте на здоровье в своем водоеме, – хлеб исчезал в открытом смыве, но всплывал, а я залипал на кафельную плитку. В свете русалочьего аквамарина она по-прежнему напоминала мне обшивку космического корабля. – Вот только куда я на нем лечу? – посмотрел я в отверстие, откуда все началось. – Что же вы от меня хотите? Хотите, чтобы я к Вам?

Булькающая интонация изменилась, точно начала захлебываться.

– И как же мне? Вы там, я здесь. Как же я к вам Туда? – надо сказать, слово «туда» получилось у меня совсем плохо, точно каждая его буква воняет (такое слово сначала нюхаешь, а только потом слышишь).

Русалки, кажется, услышали запах, обиделись и, прямо как-то пенясь, что-то проворчали на своем подводно-эльфийском. Тогда же у меня внезапно, как это часто бывает в таких местах, всплыл хлеб и вместе с ним вопрос:

– Русалки, слушайте, а как вам там вообще живется-то подо мной?

Те продолжили журчать, торопить меня и светить аквамарином.

И, хотя они не ответили мне, я вдруг все понял. Это вышло совершенно случайно, так же случайно, как всплыл неприятный набухший кусочек хлеба. Когда он всплыл, я представил себя унитазом и тогда всё понял.

После всего того, что я делал в него, я бы тоже не хотел отвечать на этот вопрос. Я бы тоже недовольно высказывался в своем унитазе по ночам, но не признавал бы перед другими своего унитазного положения.

«Наверное, я для русалок прямо как телевизор, – всплыло у меня вместе с тем кусочком. – Они от меня только принимают».

От этой мысли мне стало неловко, но не так неловко, как от следующей, от которой мне стало еще и стыдно: и что же тогда я им передаю? Какой же тогда внешний мир представляют туалетные русалки, если все, что оттуда поступает, это…

А, впрочем, я увлёкся. Увлекся, но признал унитаз. И живущих там русалок.

Надо ли говорить, что транслировал я теперь только в биотуалет на улице. Тот хотя бы не говорил. На говорящих я больше не мог. Я ведь и сам немного говорящий. Не хотел бы я, чтобы на меня так же.

Так я посмотрел на унитаз по-другому, открыл крышку и больше не закрывал.

Больше никаких барьеров, никаких задниц, никакого телевизора.

Вера, Надежда и Любовь

Я подумал: «Наверное, это знак – нужно завести рыбок».

Журчание-вода-русалки-рыбки – все просто и логично.

Кроме того, мне были нужны переводчики. Если я не понимаю русалок, быть может, их поймут свои, ну, те, что с хвостами? Так и решил.

Купил по объявлению подержанный аквариум. Продавец, женщина, которая сама больше походила на кикимору, чем на человека, клялась, что аквариум хоть и староват, зато фильтр в нем исключительно новый.

Долго не мог определиться с породой рыб (ну или как там у рыб называется это деление на дорогих и не очень). Карманы-то у меня были всего за 800 рублей, поэтому и рыбок решил взять соответствующих. Так сказать, по туалетному статусу.

Впервые в жизни пришел в зоомагазин, который встретил меня запахами. Если бы не книги, наверное, бы не встретил. В этом причудливом месте все так причудливо двигалось, даже продавец – опытная женщина в больших очках и с большим лбом, на который словно изнутри давил думающий о животных мозг. Порекомендовала мне сомиков.

– Даже вы справитесь, – сказала она, имея в виду мои морально-деловые качества и, вероятно, внешний вид.

– Спасибо, – сказал я ей, имея в виду, что я проглотил ее слова, как русалки то, что поступает к ним сверху.

Так и купил себе 3 сомиков – обещали, что живучие.

Напоследок спросил у женщины с мозгом, едят ли русалки сомов? Та не ответила, лишь покрутила глазами, как хамелеон.

Так и думал, что люди в зоомагазинах не работают.

На выходе случайно посмотрел на беззаботных пушистых кроликов и задумался: почему я купил не милого кролика, а нескольких сомов, которых и погладить-то толком нельзя? Расстроился и пошел восвояси.

Но спустя минуту я уже настроился и шел, радуясь покупке. Сомики смотрели на закат, который плавал вместе с ними, разве что только с обратной стороны пакета.

Смотрел на живую покупку и испытывал странное чувство: и гордость, и отвращение. Наверное, такое чувство испытывают, когда торгуют людьми – странно покупать что-то, что смотрит и дышит, может, даже нюхает. Что если кто-нибудь когда-нибудь также купит меня? Жутко удивительные мысли приходили мне в голову, но зато сомики, кажется, были в полном восторге. С любопытством они шевелили усами – впервые они выбрались из своего зоомагазина. Впервые увидели красную икринку в небе.

«Наверное, так они представляли своего бога, – подумал я и тоже посмотрел на икринку, – Бога Всех Сомов».

– Благослови их, пожалуйста. Они ведь идут ко мне домой – а это дорога в один конец. По себе знаю. Обратной уже не будет. Разве что к русалкам из канализации. В этом смысле женщина с большим мозгом не ошиблась относительно моих морально-деловых качеств. Еще бы – такой мозг ошибаться не может.

– Как же их назвать? – посмотрел я на трех маленьких усачей. – Точно! Вера, Надежда и Любовь – хоть где-то они у меня будут.

– Вот! – сказал я аквамариновым русалкам. – Они из ваших. С хвостом. Объясните Им, что надо от меня, – сказал и ушел. Сходил в биотуает и вернулся. Теперь мне предстояло подкармливать не только русалок, но и еще и рыбок.

А Сомики тем временем освоились. И Вера, и Надежда, и даже Любовь. Все трое поселились в моем доме. Я наблюдал за их ленивым делом, почти незаметным присутствием и редким, но обыкновенным движением. Они то терялись в водорослях, то снова находились, шевеля усами. В этом своем состоянии казались настолько неотъемлемыми, точно всегда плавали где-то рядом, шевеля усами, даже тогда, когда еще и не было никакого аквариума.